Правители о Николае II.

Ни к одной стране судьба не была так жестока, как к России. Её корабль пошёл ко дну, когда гавань была в виду. Она уже перетерпела бурю, когда все обрушилось. Все жертвы были уже принесены, вся работа завершена. Отчаяние и измена овладели властью, когда задача была уже выполнена.

Долгие отступления окончились; снарядный голод побеждён; вооружение притекало широким потоком; более сильная, более многочисленная, лучше снабжённая армия сторожила огромный фронт; тыловые сборные пункты были переполнены людьми. Алексеев руководил армией и Колчак — флотом. Кроме того — никаких трудных действий больше не требовалось: оставаться на посту; тяжёлым грузом давить на широко растянувшиеся германские линии; удерживать, не проявляя особой активности, слабеющие силы противника на своём фронте; иными словами – держаться; вот все, что стояло между Россией и плодами общей победы. Людендорф, обозревая события 1916, говорит:

«Россия изобрела сильный новый тип подразделений: дивизии были сокращены до двенадцати батальонов, батареи до шести орудий; новые дивизии были сформированы из избыточных четвёртых батальонов и восьмых орудий каждой батареи. Реорганизация привела к значительному усилению».

Это означает, что Российская империя подготовила к кампании 1917 более крупную и лучше оснащённую армию, чем ту, с которой она вступила в войну. В марте Царь был на престоле; Российская империя и русская армия держались, фронт был обеспечен и победа бесспорна.

Согласно поверхностной моде нашего времени, царский строй принято трактовать как слепую, прогнившую, ни на что не способную тиранию. Но разбор тридцати месяцев войны с Германией и Австрией должен бы исправить эти легковесные представления. Силу Российской империи мы можем измерить по ударам, которые она вытерпела, по бедствиям, которые она пережила, по неисчерпаемым силам, которые она развила, и по восстановлению сил, на которое она оказалась способна. В управлении государствами, когда творятся великие события, вождь нации, кто бы он ни был, осуждается за неудачи и прославляется за успехи. Дело не в том, кто проделывал работу, кто начёртывал план борьбы: порицание или хвала за исход довлеют тому, на ком авторитет верховной ответственности.

Почему не оценивать Николая II такою мерой? Бремя последних решений лежало на нем. На вершине, где события превосходят разумение человека, где все неисповедимо, давать ответы приходилось ему. Стрелкою компаса был он. Воевать или не воевать? Наступать или отступать? Идти вправо или влево? Согласиться на демократизацию или держаться твёрдо? Уйти или устоять? Вот – поля сражений Николая II. Почему не воздать ему за это честь? Самоотверженный порыв русских армий, спасший Париж в 1914; преодоление мучительного безснарядного отступления; медленное восстановление сил; брусиловские победы; вступление России в кампанию 1917 непобедимой, более сильной, чем когда-либо; разве во всем этом не было его доли? Несмотря на ошибки большие и страшные, тот строй, который в нем воплощался, которым он руководил, которому своими личными свойствами он придавал жизненную искру — к этому моменту выиграл войну для России.

Вот его сейчас сразят. Вмешивается тёмная рука, сначала облечённая безумием. Царь сходит со сцены. Его и всех его любящих предают на страдание и смерть. Его усилия преуменьшают; его действия осуждают; его память порочат… Остановитесь и скажите: а кто же другой оказался пригодным? В людях талантливых и смелых; людях честолюбивых и гордых духом; отважных и властных – недостатка не было. Но никто не сумел ответить на те несколько простых вопросов, от которых зависела жизнь и слава России. Держа победу уже в руках, она пала на землю, заживо, как дрений Ирод, пожираемая червями. Но не напрасны были её отважные подвиги. Смертельно раненый гигант успел, из последних сил, передать факел на восток, через океан, новому Титану, пребывавшему в сомнениях, который теперь восстал и начал тяжело-вооружаться. Российская империя пала 16 марта; 6 апреля США вступили в войну.

Источник: Churchill W. The World Crisis, 1911-1918. NY., 2005. — PP. 689-690.